«Я попал в студию Табакова, а через полгода вспомнил, что не закончил институт, потому что театр - это очень серьёзно», - омский драматург Валерий Мамонтов

Дата публикации: 13.01.2022

В «Доме мастеров» в городке Нефтяников в крошечной мастерской живёт и работает большой человек. И большой он потому, что в нём очень много всего. Мы разговаривали несколько часов. И я могла бы проговорить ещё столько же. Зовут его Валерий Владимирович Степанов. Это имя написано в паспорте, под ним он работает как керамист. А под псевдонимом Валерий Мамонтов я впервые узнала его как автора пьес. Узнала и очень захотела поговорить. Жизнь его была так насыщена, что никакого интервью не хватит. Родился наш герой в Виннице и провёл на Украине, преимущественно в Одессе, бОльшую часть своей жизни. Учился в мореходном училище, в театральной студии Табакова и в Грековском училище на керамическом факультете. Работал художником в кино и театре, писал пьесы, сотрудничал с маститыми режиссёрами, воспитал троих сыновей – двух художников и одного музыканта. А в 2015 вынужден был бежать с малой родины, где у него остался дом, перебрался в Крым, Сочи, на Колыму, а затем приехал в Омск. Теперь он в каком-то смысле наш земляк, один из немногих, чьи пьесы идут в местных театрах (об одной из них мы писали здесь). И мне очень захотелось показать его вам таким, какой он есть, – человеком, переживающим на маленьком, но очень творческом пространстве тяжелые последствия ковида, но по прежнему сильным и талантливым, живым и деятельным. Перед вами маленькие кусочки его жизни, которые, надеюсь, сложатся в общую картину.

 

Начнём с начала?

– Солнечным апрельским деньком 1960-го года, без двадцати минут два часа дня, в родильном отделении медицинского института города Винница 19-летняя Галя, девочка с косичками, родила мальчика. Его еле успели подхватить, настолько стремительно он выпрыгнул жить. 

 

То есть родились Вы в Украине и жили в Виннице, а потом?

– Да, родился я на Украине, половину украинской жизни провел в Одессе, потому что быстро соскучился жить в Виннице. Сначала сбежал в мореходное училище, потому что моя любимая книга была «В морях твои дороги». Помню, зачитал её до дыр и мечтал, что стану моряком. Закончил училище с красным дипломом. Но после окончания мореходки поступил в институт инженеров морского флота, потому что за полтора года практик я понял, что романтическое представление о море - это одно, а как белка в колесе распяленный между вахтами человек – это немного другой образ жизни. Несмотря на то, что море бесконечно красиво, понял я, что не здесь мои дороги. Поступил на факультет управления морским транспортом, министерский факультет, между прочим, битком набитый эффективными впоследствии морскими менеджерами. Было весело.

 

 Вы отучились и работали по специальности?

– Ага, и дослужился до министра. Нет. До второго курса я доучился, а потом однажды в мае шёл по улице и увидел на афише: «Юный друг театра!» Там сообщалось, что Олег Павлович Табаков открывает театральную студию при Доме актёра. Приглашают всех желающих на конкурс, подготовить басню, стихотворение, прозу – как всегда. А я очень любил самодеятельность, был чемпионом по межвузовской самодеятельности. Пошёл на конкурс и попал в эту студию, через полгода вспомнил, что не закончил институт, потому что театр – это очень серьезно.

 

То есть Вы учились на актёра?

– Нет, студия у нас была специфическая. Нас 30 человек набрали из 600, потом до финала дошло 13 человек, из которых шестеро стали режиссёрами, шестеро - актёрами. И драматург один нашёлся. Писали мы все, но реально писать то, что ставят, у меня получилось как-то сразу.

 

Вы там начали писать или до этого пробовали?

– Не так всё было. Время было бурное, мы там с ума сходили. Подход был очень правильный, то есть из нас готовили инструменты, мы все были хороши телесно, хорошо двигались. Андрей Дрознин-старший занимался нами, проклинал борщи, которыми нас кормят дома, Украину, которая из людей делает «пампушки», сам был сплошной нерв. В общем, было здорово, а потом оказалось, что я бросил институт и надо идти в армию. Сходил я в армию, глупое это время у мужчин в 20 лет, когда ты уже взрослый, но ещё не взрослый, мозгами непонятно как пользоваться. Театр после этого я оставил в сердцах. Я начал рисовать.

 

Вы картины писали?

– Нет, мне сразу подарили лучшее, что может быть, то есть акварельные краски, кисти, и я сидел в комнате и рисовал кота. Да, 150 тысяч изображений кота. Это же такой тёмный лес – изобразительное искусство. Я пошёл на разведку, позировал для студентов художественного училища. Работал натурщиком, зарабатывал деньги, я ведь из Винницы уехал, а деньги нужны. Позировал я, тусовался со сверстниками. Примерно через год нашел самую красивую девушку, у нее в паспорте было написано - Люся Батуевна. Настоящая татарская княжна, внучка муллы, мы с ней съездили в свадебный круиз - в Якутск. Она была уже беременна тогда, поэтому в Якутске провела несколько месяцев, потом я увёз её в Одессу к ее родителям, а сам вернулся и дозимовал. Там я преподавал морское право в речном училище. Потом купил гостинцы жене, её родителям и с лёгким сердцем прилетел в Одессу. И этим же летом поступил в Грековское училище на керамический факультет. Я подумал, что Бог не дурак, он материал выбрал самый лучший. Почему я должен умничать, если Господь из праха создал целое человечество? Я решил, что я тоже из праха этого буду работать. Не ошибся, потому что керамика – это безбрежное море такое. Одесса не керамический город. Там никаких нет поводов для того, чтобы заниматься керамикой. Там хорошие традиции живописные. Живопись – это одесское дело. Хорошая графика – это одесское дело. А керамисты такие сироты.

Вы доучились в этом училище?

– Да, доучился, взял распределение на фарфоровый завод в Житомирской области и отработал там 3-4 года, это был самый большой советский фарфоровый завод. 

 

Вы при этом продолжали что-то писать?

– Нет, в первую пору я вообще только стихи писал.

О! Девы в Одессе упруги и смуглы.

Не ждут, но вперяются огненным взором.

Без тени смущенья, открыто и скоро

Зовущею буквою сложатся губы.

 

На красно-лиловом улыбки бутоне

Затянуты шрамы вчерашних лобзаний.

Глаза наливаются, словно слезами,

Желаньем желания революцьонным!

 

На старой Соборке, пустынной и мокрой,

Ты ей перейдешь ненароком дорогу -

И сам не заметишь, как вынесут ноги

К лепному домишке, покрытому охрой.

 

За нею вплывешь в беспросветную темень,

Нырнешь торопливо в укромную небыль,

Нашаришь внутри ее теплого хлеба

Тебе приготовленное угощенье...

 

И утром, извилиной черного хода

Ты вынесен будешь под солнце иное,

И мир твой предстанет своим антиподом…

- Желанная, нежная, дерзкая... кто здесь?

 

 Всякие разные язвительные стихи, поздравления, но это было связано с окружением. Старшие товарищи мне говорили, что это лирический дневник, нет никаких гарантий, что я стану что-то серьезное писать.

 

Что было после того, как Вы отработали на заводе?

– А потом всё было весело. Однажды на заводе я получаю телеграмму от друга: «Меня кинули студийные художники, надо, чтобы ты приехал и отработал со мной». Он должен был снимать режиссерский дебют в творческом объединении «Дебют» на киностудии Довженко. Так он выдернул меня, я поехал в Киев. Мы делали очень смешное кино на библейскую тему. Там я хлебнул, конечно. Художники действительно его кинули, а там нужно было сделать достаточно серьёзные объекты.

 

Такой у Вас был опыт в кино, а потом Вы что решили делать?

– Потом волшебное ощущение: «Боже, это же такое счастье – работать в кино, я хочу, хочу, хочу». А мы же молодые были, с возвышенными беседами. Я уехал, у меня же завод, двое детей, жена. И тут оператор, который с нами работал, говорит: «Валер, тут кино, поехали?» Ну, конечно, поехали. Но кино было совсем другое, и оно не легло. Оказалось, надо, чтобы кино было такое, как надо, режиссёр такой, как надо. Поэтому я устал и послал продюсера очень далеко. Я увидел другой край профессии, который мне не понравился. 

 

После этого Вы куда?

– После этого я плюнул, уехал в Киев, потом вернулся в свою Барановку. А материал меня зацепил, тем более там снималась любимая актриса. Мне так её жалко было, она в плохом сценарии, с плохими режиссёрами. Как-то меня всё это зацепило, я взял и написал первую пьесу «Ганимед», где очень много всего-всего накрутил. И вдруг эта пьеса была выбрана для постановки в рамках киевского фестиваля молодой драматургии при городском управлении культуры. И собрались хорошие актёры, а пьеса давала основание для развесёлой постановки, которую они в итоге сделали. Внезапно спектакль стал настолько популярным, что покатался ещё и по разным фестивалям. Потом были другие пьесы.

 

Сотрудничество с какими режиссёрами вам больше всего запомнилось?

– У меня было два режиссёра, с которыми я всерьёз отметился на Украине. Тогда появился Дима Богомазов, он сейчас награжден всем, чем можно наградить на Украине. Он говорил мне: «Валера, спокойно, после 50 лет у нас всё будет, надо просто твёрдо сидеть на попе». Жаль, что мне слишком твердо было твердо сидеть на попе.  С ним мы сделали самый отмеченный из моих проектов. Я написал пьесу по новелле Sanctus Гофмана. Сама новелла не постановочная, поэтому пришлось всё развернуть, написать главную героиню-певицу. И получилась такая забойная музыкальная штучка, где на сцене герои сочиняют оперу. Я был ещё заведующим постановочной частью. Номинирована эта пьеса была на украинский Оскар - «Киевскую пектораль» с тремя номинациями: лучший спектакль, лучшая сценография и лучшая актёрская игра.

 

Художником были Вы?

– Там такая ситуация была, что вся постановка происходила у главной героини в горле, все персонажи находятся там. Горло дышит, кашляет, нужно, чтобы оно двигалось в такт этому. Художником был мой очень хороший друг, он мне принёс картинку этого горла, а я уже разрабатывал эту конструкцию, придумывал, из чего она будет сделана. Мы её пошили из парашютного шёлка, на нём свет хорошо играл. Я сделал так, что всей этой огромной машиной управлял один человек, я его научил.  В результате было очень красиво. 

 

Расскажите про второго режиссёра из тех, с кем вы отметились.

– Я был тогда заместителем главного редактором журнала «Парад». Там была какая-то тусовка, на которой я познакомился с Андреем Жолдаком. На этой же тусовке меня нашёл парень, автор идеи книги «Дилер реальности». Он сказал, что хочет пьесу. И вот мы с ним за полтора года написали пьесу, по которой впоследствии была написана книга, которую я спустя 15 лет редактировал. Потом мы с Жолдаком делали режиссёрский сценарий. И всё было хорошо, пока у этого парня не кончились деньги, а Жолдак тогда хотел много. Спектакль не случился, но вышел роман.

Когда спектакль накрылся, Жолдак сказал, что нас ждут великие дела. Потом было подряд 5 спектаклей с Жолдаком. Началось всё с «Идиота», я был там сценаристом и режиссёром-педагогом. 

Потом был «Тарас Бульба», пьесу я написал. В спектакль не вошло ни буквы оттуда. Андрей спектакль сочинил, отталкиваясь от этюдов. Жолдак вообще очень тяжёлый человек, он давит-давит-давит, когда на меня так давят, я выхожу и больше не вхожу, а тут я продолжал с ним работать. Понимаете, у него абсолютный театральный слух или нюх, он театральное животное такое, он умеет влюбить в себя и актёров, и зрителей, и всех. 

 

Какой из этих пяти спектаклей ваш любимый?

– «Гольдони. Венеция». Там все персонажи говорили цифрами, при этом интонируя их так, что возникало сильнейшее ощущение, что они что-то значат. Всё начинается за сценой, пожарный занавес закрыт, и там происходят «живые картины». Потом открывается занавес, теперь все сидят в кулисах и действие происходит с выходом в зал, а потом все сидят на сцене и смотрят, как в зале играет актёр. Это было очень красиво. Потом был скандальный спектакль «Ромео и Джульетта».

Пятый и последний спектакль был «Медея в городе». Эта была постановка в Берлине. Там мы с ним окончательно устали друг от друга, и до сих пор не соскучились. 

 

Куда вы сбежали после этого?

– Я сбежал к себе в Барановку, фарфорового завода к тому времени уже никакого не было. А дальше наступил период работы с выборными технологиями, с политиками. Тогда же наступила оранжевая революция, я понял, что Украине конец, впал в длительную депрессию. Это не мешало мне время от времени писать. Но не уезжал я, потому что у меня появился проект под названием «Иван», который меня сильно грел. Это мой младший сын. Он как только родился, хотел музыки. Мне дали проект в Чернигове, где через 4 года были выборы, а пока сказали готовиться к этому. Ваня поехал со мной из Одессы, тогда он уже год отучился игре на бандуре. И если в Одессе он был изгоем, то в Чернигове – в самый раз, там бандура у музыкантов в чести. При Советской власти в Чернигове было производство, где делали чудесные бандуры. В музыкальной школе нашлась преподавательница с золотым сердцем, которая поняла, что Ваня – её мальчик. Тем временем я понял, что в средней школе Иван деградирует. И я забрал его из школы, теперь он ходил только в музыкальную. Общее образование получал самостоятельно. Если что - я его подстраховывал. И он настолько хорошо сам учился, что подготовился к нужным экзаменам и сейчас заканчивает магистратуру юридического университета. 

Моя задача – сделать так, чтобы он не потерял то, что мы запустили. И он не потерял. Он стал композитором. Сначала Ваня пошёл играть на улице, стал самым богатым в семье человеком, потому что там он импровизировал, учился разговаривать со своим инструментом. И в 2012 году он уже записал два диска авторских.

До приезда в Россию Вы жили в Чернигове?

– Там я жил до 2015-го. Потом тёмной ночью побежал я в сторону Крыма. Понимаете, Чернигов оказался сильно отравлен грантоедами, который содержались Западом, вообще Украину съели именно они. Меня попросили уйти из сферы блогерства, потому что я был сторонником СССР, России. А я взял и запустил сайт, очень хорошие материалы мы писали. А потом пришли из СБУ (Служба безопасности Украины) и сказали: «Это мы забираем, и это, и это тоже. Подпишите, Вам завтра на допрос, послезавтра на допрос.» Вышел от них, позвонил товарищу, мы тут же встретились. он мне выдал ту сумму, которая была отложена для того, кто побежит первым. 

И я через сутки был в Крыму. Но вместо того, чтобы плакать и рыдать, я сразу же попал в работу, и мы со старшим сыном стали делать красоту на строительстве аквапарка «Атлантида». Потом я уехал в Сочи, там меня нашёл автор «Дилера реальности» и сказал, что мне нужно этот роман оживить. Я занимался редактурой романа на Колыме, потому что в Сочи мне сказали: «Езжай-ка ты, дорогой, куда-нибудь отсюда, хватит нам хлопот и с армянами». На Колыме мне сходу выдали документы, потому что оказалось, что депортировать меня будет дороже.

 

А как Вы попали в Омск?

– Мой старший товарищ сказал: «Мы тут сидим, работы никакой, у нас тут база, приезжай, работы не дадим, но хоть будешь среди своих». Вот я и приехал. Дальше получилось, что я стал продолжать делать документы. 

Я посмотрел в интернете, какой из театров любят, нашёл Лицейский.Он еще маленький такой, а я люблю маленькие театры. Позвонил Сергею Родионовичу Тимофееву, мы с ним встретились, проговорили часа три, вроде как, ни о чём. Он хотел взять меня на работу, оказалось, что нельзя меня взять на работу, учредитель был против, потому что я всё ещё являлся гражданином Украины. Но сотрудничать никто мне не мешал. И тут в ход пошла «Каштанка», для которой я написал инсценировку. 

Вы же сотрудничали с Лицейским несколько лет?

– Три полных сезона. Была инсценировка для «Каштанки», потом для «Братьев и сестёр» инсценировку мы делали вместе, а я делал сценографию, сделал макет, некоторые песни и стихи тоже я писал. Был спектакль «Антон-богатырь и Василиса Ужасная», сказка детская. Там взяли готовую пьесу и немного её переделали. Я и переделывал.

 

Почему Вы перестали с ними работать?

– Год назад, 5 октября, за два дня до премьеры «Братьев и сестёр» у меня случился инфаркт, а потом, когда мне починили сосуды, начался ковид. И всё, год меня не было. А театр обо мне заботился, помогал, меня навещали во всех больницах.  Я выписался из больницы в конце апреля 2021 года. Кому я нужен?

 

Вы оказались нужны «Галёрке», которая взяла Вашу пьесу

– Им нужен был не я, а пьеса. «Галёрка» нашла меня ещё за год до этого, просто потом это всё отложилось. 

 

Получается, Владимир Витько нашёл на сайте Ефимова Вашу фьябу «Доспех» и даже не знал, что Вы живёте в Омске? Расскажите немного про «Доспех».

– Действие происходит в 1994 году в Германии, во время вывода группы советских войск. 1994 год, это колоссальная трагедия – разрушился Советский Союз, стали выводить советские войска из Германии прямо в русское поле. То есть, наши части возвращались в Союз, а тут ничего не было. Это, на самом деле, позор позоров. Отсюда и сюжет. 

 

Владимир Витько сказал, что это настоящая мужская пьеса с хорошим юмором. 

– Не все любят, когда я шучу, но я очень люблю шутить. 

Фьяба – это мистическая сказка для взрослых. Вы считаете, что нашим взрослым не хватает сказок?

– Конечно. Я вырос на книге Карла Гоцци «Сказки для театра», откуда и взято определения фьябы. Там же фокус не только в том, что это мистическая сказка, там ещё важно то, что фьяба – это наброшенная возможность. То есть это не сделанный сюжет, где всё прописано, там очень много импровизации. Дело в том, что у Гоцци театр построен на импровизации, поэтому если заглянуть в другие фьябы, там бывает много такого, что театр может в разные стороны рулить.

 

В этот раз Вы рулили объёмом. У Вас была фьяба на 40 минут в читке, а театр сделал из неё 1,5 часа

–Да. Вы же были на сдаче. Помните, там был целый концерт. Сейчас уже в спектакле нет этого концерта, они сейчас поют только одну песню. 

Я очень люблю этот материал, он со мной уже 30 лет. Я начал его писать ещё в 1994-м году. И это тоже была идея моего друга-провокатора, который подбил меня в своё время пойти в студию Табакова

 

 Пользуясь случаем: что для Вас значит дружба?

– Даже не знаю. Дружба – это, пожалуй, возможность лишний раз ничего не говорить. Не болтать. 

 

Пишете сейчас что-нибудь?

– Кстати, сейчас в работе один любопытный текст. Не первое десятилетие работаю над ним. Ситуация простая: живёт восточный двор с гаремом, в гарем поставляют женщин отовсюду. Тема уже со всех сторон избита, но меня интересует одна сторона: девушки попадают в гарем, их сначала готовят, потом они проходят маму царя, которая рулит гаремом. Мама царя – это диспетчер, она занимается списком. Допустим, 300 женщин, 500 детей, а в гареме остаются только те, кто забеременели, остальные отправляются в башню слёз. Сыновья растут, в какой-то момент заместитель отца берёт сына царя за руку и везёт его в одну из провинций империи, где научит его провинцией управлять. Потом наступает великий момент, когда папа умирает, тогда дети не знают, что папа умер. Всех собирают в зале. Сыновьям объявляют, что папа помер, и оставляют в живых самого старшего и следующего за ним по возрасту - дублера. Остальных - кроме этих двоих -  удушают шёлковыми шарфами. Текст называется «Третий сын».

 

Помимо того, что Вы пишете и сотрудничаете с театрами, вы занимаетесь керамикой, учите деток?

Да, занимаюсь керамикой. (Показывает тарелку с керамическими фигурками) Теперь вы понимаете, что такое фьяба? Это мои персонажи, все разные. Сейчас я делаю ролики, как я их леплю. 

Эти фигурки из полимерной керамики – эмоциональные батарейки. Когда-то этот материал производили в Латвийской ССР, в городе Дубулты, на заводе резино-хозяйственных изделий. Мы с женой покупали эту массу, смешивали ее с масляной краской и лепили маленьких зверушек.. Так получилось, что  в 80-е годы 20-го века мы начали лепить эти фигурки, и занятие это преследует меня всю жизнь. Сейчас это уже бренд, называется «Карманный друг». Детишки очень радостно учатся их лепить, им нравится. 

Что вы делаете с этими фигурками?

– Сейчас я налепил их, думал, что буду продавать, два раза вышел за всё время, потому что болею. Но я придумал совершенно другой вариант: ко мне приходят дети на мастер-классы, я начинаю с того, что дарю зверушку, а потом мы лепим того, кого хочет ребёнок. У меня с коллегами прежде было немало скандалов из-за того, что живописцы, скульпторы презрением обдают декоративно-прикладное искусство. А в рамках декоративно-прикладного искусства презрением обдают такие направления, как это. А оно живое, в нём искусства больше, чем кажется. 

 

Как вам Омск?

– Город для жизни. Я жил в Чернигове, это город депрессивный. Я люблю такие города. Из того времени, что я жил в Украине, половину всего времени я прожил в Одессе, причём в её период депрессивности. И это лучшее, что было в моей жизни. Может быть, так совпало, потому что я был молод. Омск – это тоже депрессивный город.

 

Что вы вкладываете в понятие депрессивности?

– Получается так, что Омск был город, процветающий в былые столетия, то есть это город-крепость, город-опора империи. И как вершина процветания – это столица промышленности, танкостроения. А теперь всё меняется, и это всё уходит, придёт другое или нет – неизвестно. Ассоциация с прекрасным советским стилем интерьера: обшитые деревом помещения, кабинеты. Мне доводилось подрабатывать сторожем в заведениях, которые когда-то были прекрасными в советское время, а потом их время ушло. Сюда может не вернуться полновесная судьба. Он может превратиться в маленький мемориальный Омск. Всё будет хорошо, он достигнет того размера, который полагается занимать. У меня есть такое ощущение, что сейчас тут людей больше, чем требуется городу. Хотя есть тут Кадетский корпус, ВУЗы неплохие. Туда я готовлю поступающих, преподаю рисунок, живопись, композицию. Здесь вообще много заведений, где нужен рисунок, за которым ко мне приходят.

 

Что в жизни главное?

– Главное? Главное, ребята, сердцем не стареть. 

 

                                                                                                                                                                               Анна Воробьёва

 

 

Поделиться:
Поддержи проект

Через интернет

Банковской картой или другими способами онлайн

Через банк

Распечатать квитанцию и оплатить в любом банке

  1. Сумма
  2. Контакты
  3. Оплата
Сумма
Тип пожертвования

Ежемесячное пожертвование списывается с банковской карты.
В любой момент вы можете его отключить в личном кабинете на сайте.

Сумма пожертвования
Способ оплаты

Почему нужно поддерживать «Трамплин»
Все платежи осуществляются через Альфа-банк

Скачайте и распечатайте квитанцию, заполнте необходимые поля и оплатите ее в любом банке

Пожертвование осуществляется на условиях публичной оферты

распечатать квитанцию
Появилась идея для новости? Поделись ею!

Нажимая кнопку "Отправить", Вы соглашаетесь с Политикой конфиденциальности сайта.